Быть причастным к какой-то субкультуре – это нормальное поведение человека, особенно в подростковом возрасте. Люди окружают себя прочными связями, которые базируются не только на предпочтениях в музыке или кино. На данный момент, очень многое значит отношение и причастность к моде.
Изначально были хипстеры, которые означают по-простому «модников», но модников со своим особенным внутренним миром. Одни из них представляются нам брутальными, но аккуратными бородачами в клетчатых рубашках, а может даже и не в клетчатых. Другие же больше походят на обычных мажоров, которые даже в столь юном возрасте пытаются скопировать стиль успешных мужчин. Добиться такого образа можно просто поместив свое хрупкое тело в исключительно классические рубашки и умело закатанные узкие брюки. Здесь решает не совсем стиль. Хипстеры приверженцы чего-то очень самобытного, малоизвестного и концептуального. Эта «закрытость» и отрешенность изначально делала их действительно необычными, а потом они превратились в мейнстрим, который так ненавидели. Ирония судьбы.
Когда юные перестали опираться на моду хипстеров, должно было появиться нечто новое, и с легкой руки кумира поколения репера Фараона слетел изумительный термин «плакшери». Как вы полагаете, плакшери – это как лакшери, только не так дорого. Это люкс для бедных. Это Гоша Рубчинский, купленный на рынке, это палево. Это то, от чего хочется плакать, и то, что неизменно отражает русскую действительность.
Конечно, феномен «плакшери» моментально разлетелся по сети, заполонив контакт, фейсбук и твиттер. Но долго за него держаться не смог бы никто. Молодым жизненно необходимо выглядеть круто, поэтому «плакшери» — это ради шутки, это просто посмеяться. Но на самом деле, это самая что ни на есть горькая правда.
И вот снова пустота и отрешенность. Как назвать течение, которое мы видим сейчас? Как назвать всех этих легкомысленных, бесконечно обсуждающих бренды подростков?
Представляю вам новую субкультуру – хайпбисты. В определенном смысле хайпбисты — логическое продолжение хипстерской культуры. Только здесь все дороже, круче и моднее. Вместо Бога – Kanye West, вместо учебников – VOGUE. Плюс хайпбистов в том, что они свободнее и их не страшит мейнстрим. Поэтому они могут спокойно слушать то, что на слуху и совмещать это с чем-то малоизвестным. А еще они примерно одинаково выглядят, и вы легко отличите их на улице: ультрамодные кроссовки, мешковатые худи, поверх них — куртка или плащ, бейсболка и какие-то украшения. Все унисекс, долой гендер. Именно так и выглядит человек нового образца.
Самый главный минус этой группы заключен в ее чрезмерном пафосе. То есть, даже если у хайпбиста нет и гроша за душой, он все равно будет держать такой фасон, как будто зарабатывает больше всех присутствующих. Хотя на самом деле, возможно, он не зарабатывает вообще (чувствуете, что здесь есть немного плакшери).
Как и все новое – хайпбисты проникают в модный мир, и символом этого взаимодействия стал последний коллаб Supreme с Louis Vuitton. Это можно назвать историческим моментом, когда поднебесный и классический LV покорился уличному и беззаботному Supreme. Если бы мне предложили придумать художественную ассоциацию насчет этого сотрудничества, то я бы предложила вам посмотреть фреску Микеланджело «Сотворение Адама». Думаю, вы сами догадаетесь, кто есть кто.
Со стороны рациональной все выглядит не так божественно — приевшаяся вещь, ничего особенного из себя не представляющая, но украшенная важным логотипом, нагруженная культурным кодом, ограниченная по изданию, обладающая серьезным ценником. Если правильно раздуть «хайп» — единицу их потребления, — то хайпбистов можно заставить купить все что угодно.
Эта поверхностная инфантильная культура — закономерная реакция на все более удручающее и сложное положение дел в обществе, уход в иллюзорный мир, где твоя одежда значит больше, чем ты сам, потому что ты не значишь ровным счетом ничего. Такое внимание к вещам создает ощущение того, что жизнь удалась, когда на самом деле, твоя жизнь представляет собой замкнутый круг абсолютного бездумного потребления.
Чем в мире все хуже, тем молодое поколение увереннее отходит от реальности, — так было и с клубными детьми конца 80-х, с гранжевыми подростками и моделями героинового шика 90-х, так получилось и с хипстерами. Просто они сменили вектор своего внимания в сторону того, где они могут получить хоть какой-то отклик. Поэтому закрытое, пусть и очень модное общество – это лишь реакция на не самое благополучное настоящее.