10 сентября Карлу Лагерфельду исполнилось бы 87 лет. Мир моды никогда не оправится от этой потери. А наследие дизайнера никогда не выйдет из моды. И это касается не только трендов: Лагерфельд оставил нам немало жизненных мудростей
Дизайнер-легенда, бессменный креативный директор Chanel, гениальный фотограф, библиофил… Перед талантами Карла Лагерфельда преклонялись. А его самого — боялись. Ведь Карл Лагерфельд был человеком острого ума и с таким же острым языком.
Он даже прославился как автор «карлизмов» — мудрых (но порой едких и даже ядовитых) философских высказываний о моде, стиле и жизни. Вот самые яркие из них.
Работой, которая вас не воодушевляет, нельзя заниматься более 35 часов в неделю.
Только бедняки знают, сколько денег у них на счету.
Как можно скучать, если надо столько всего увидеть, сделать, узнать, прочитать. Для скуки надо быть дебилом.
У каждой эпохи такие изобретения, каких она заслуживает. Вот у нас есть телефон, самая невоспитанная вещь на свете. Сейчас перед каждым человеком лежит по три телефона, которые заливаются непрерывно: ему звонят, словно камердинеру! И я не исключение.
Я всегда говорю то, что думаю. А порой даже то, чего не думаю.
В моем отношении к моде я — нимфоман, который никогда не достигает оргазма.
Не люблю, когда у меня в доме люди. Я позволяю им приходить, но к вечеру они должны уйти. Ненавижу тесноту и скученность.
Когда люди раздражают меня, я могу наговорить им черт-те что. Мне это нравится. Потому что политкорректность везде и всюду уже достала.
Я ненавижу грубость. Если я позволяю себе резко высказываться о людях, значит, когда-то, в более или менее далеком прошлом, они меня обидели. А это, на мой взгляд, дает мне право нещадно ругать их, чтобы отвести душу и позабавиться.
Когда я берусь за работу, то выполняю ее на все сто процентов. Как высококлассный киллер.
Не может быть и речи о том, чтобы я успокоился. Это не в моем характере.
Я против того, чтобы нагружать людей обломками прошлого. Какой ужас! Если все кончено, значит, кончено! Память — штука вредная. Надо идти вперед не оглядываясь. Я восхищаюсь животными, которые населяют тропические леса. Когда они умирают, их потом невозможно найти.
Если вы спросите меня, что я хотел бы изобрести в моде, я бы ответил: белую рубашку. Для меня рубашка — это основа всего. Остальное второстепенно.
Мода сама по себе ни моральна, ни аморальна. Но она создана для того, чтобы поднимать наш моральный дух.
Мода? Но ведь все на свете — мода!
Я не против того, чтобы стать чудовищем. Но с определенными ограничениями.
У моды две составляющие: преемственность и противоречивость. А значит, надо быть гибче.
Мода — это нечто мимолетное, опасное и несправедливое.
Мне нравятся люди, которые на первый взгляд кажутся малосимпатичными, а потом раскрываются с совершенно другой стороны. Я тоже никогда не расплываюсь в улыбке, я нахожу это глупым.
Есть на свете одна вещь, которую я действительно люблю: учиться.
Во всем мире, быть может, наберется пять человек, чьи замечания мне не безразличны. Что касается остальных, это их личное мнение, на которое мне плевать.
Я никогда не бываю доволен собой. Мне все время кажется, что я могу работать лучше, что я ленюсь, что я не прилагаю надлежащих усилий.
Думаю, и для женщин, и для мужчин мода — самая безобидная мотивация для того, чтобы сбросить вес.
Самая большая роскошь в том — это когда не надо ни перед кем оправдываться.
Когда вы начинаете носить спортивные штаны каждый день, это значит, что в вашей жизни что-то идет неправильно.
Жизнь — не конкурс красоты. Ум никуда не денется, а вот красота — временное явление.
Элегантность — свойство, которое не зависит ни от гардероба, ни от кошелька.
Суть моей диеты проста: я никогда не ем сахар, сыр, хлеб, и это совершенно естественно. Когда я вижу тонны вредной еды в студии во время съемок, я смотрю на нее как на что-то пластиковое, то, что физически нельзя съесть. Просто представьте себе диких животных в лесу: они никогда не едят то, что противопоказано им природой.
Ненавижу интеллектуальные разговоры. Меня интересует только мое собственное мнение.
Прощать — слишком легко. Я могу забыть случайно, но не могу простить. Я предпочитаю мстить.